Байкальское притяжение

Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и рек…

Представить ее масштабы, живя в селе, в Казани или даже в Москве, невозможно. Их надо почувствовать, что называется, на собственной шкуре. Не зря же говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. В этом мы, группа бывших коллег по журналистскому цеху, а ныне пенсионеров, убедились, преодолев в течение трех суток на поезде Москва – Улан Удэ лишь часть пути до дальневосточных рубежей нашей Родины. А целью нашего путешествия было посмотреть на уникальное во всех отношениях озеро Байкал, которое издавна и по праву называют морем.

Взгляд из вагонного окна

Конечно, не так-то уж много он может зафиксировать, но все-таки дает некоторое представление о том, как и чем живет тот или иной регион. Я не собираюсь идеализировать ситуацию в Татарстане (проблем и у нас хватает), но то, что увидел после Башкортостана, произвело удручающее впечатление. Вот вроде бы достаточно крупный населенный пункт, а в нем сплошь и рядом дома с почерневшими от времени шиферными крышами. А сколько вдоль железной дороги заброшенных домов, пустующих производственных зданий! Люди уезжают в города, ближе к благам цивилизации, где больше возможностей для самореализации. Нормально живут те, которые работают в лесозаготовительных организациях. Древесина (в основном кругляк) пользуется высоким спросом, в том числе и на внешнем рынке. В значительном количестве она отправляется, например, в Китайскую Народную Республику: составы туда следуют, можно сказать, один за другим.

Однако большой урон лесным богатствам края наносят пожары. Нельзя без содрогания сердца смотреть на их последствия: черные деревья без листьев напоминают кадры из фильмов ужасов. В одной из телепередач промелькнула информация, что тушение лесных пожаров – очень затратное дело: расходы на борьбу с огнем значительно превышают размеры ущерба. С точки зрения чисто экономики, это, может быть, и так, только ведь на эту проблему можно посмотреть и по-другому: огонь «пожирает» и атмосферный воздух, которым мы дышим.

Я не специалист в таких вопросах, но сведущие люди считают, что врагом леса является и самая обыкновенная вода. Ее избыточность, особенно в низинных местах, угнетает, например, березу. В нескольких местах на протяжении многих километров стоят обреченные на гибель белоствольные деревца. Печальная картина… Но радуют глаз цветущие заросли иван-чая, который очень любят ценители чая, а вот  пресловутый борщевик Сосновского местами заполонил такие площади, что диву даешься…

На Ангаре и в Иркутске

В столицу Иркутской области мы прибыли в первой половине дня. Так что до следующего дня, когда за нами должен был прибыть экскурсионный автобус для поездки на Байкал, у нас оставалось немало времени, чтобы хотя бы вскользь познакомиться с этим удивительным городом, который возник во второй половине семнадцатого века как Иркутский острог (от реки Иркут). Слово Иркут имеет многозначное истолкование и связывается с монголо-бурятскими словами в значении «сила, энергия, крутиться, вертеться, поворачиваться». Согласно наиболее правдоподобной версии, название реки образовано от этнонима Ырху, который в вариантах распространено тувинцев и других народов. Старое написание его названия — «Иркуцкъ». До революции его называли «Восточным Парижем», «Сибирским Петербургом», «Сибирскими Афинами». А местные жители и сегодня ласково называют свой город Серединой земли.

Иркутску во многом удалось сохранить свой исторический облик и первоначальную планировку. Его исторический центр складывался на месте деревянного острога, остатки которого были разобраны в 1790 году. Спасская церковь — единственная уцелевшая постройка острога, которая вместе с Богоявленским собором образует древнейший архитектурный ансамбль Иркутска. Другой видный ансамбль города расположен у набережной Ангары. Он образован памятником основателю Транссибирской магистрали — Александру III, краеведческим музеем с круглыми угловыми башнями, выполненным в мавританском стиле, и Сибиряковским дворцом, более известным как «Белый дом», служивший когда-то резиденцией генерал-губернаторов. А заповедный район «Желябовский комплекс» включает в себя кварталы деревянной застройки.

Нужно отметить, что в городе достаточно много памятников деревянного зодчества. Но значительную их часть постигла такая же печальная участь, как и в нашей любимой Казани, – они были выведены из-под охраны государства и уничтожены. Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Правда, определенную положительную роль сыграла реализация в рамках частно-государственного партнерства проекта с воссозданием домов XVII — XIX веков. Но того, что утеряно, уже не вернешь. И все-таки Иркутск нам в целом понравился – широкие и чистые улицы, доброжелательные люди, безупречное транспортное обслуживание. Кстати, стоимость проезда в трамвае, к примеру, почти в два раза меньше, чем в Казани – всего 15 рублей.

Как только устроились в хостел поблизости от железнодорожного вокзала,  мы поспешили на легендарную Ангару, воспетую поэтами и композиторами, которая всего в нескольких остановках. Название произошло от корня амнга (искаж. анга), что в переводе с эвенкийского и бурятского значит «пасть животного, рот». Производное от этой основы ангара толкуют как «разинутый», «раскрытый», «открытый», а также «промоина», «расселина», «ущелье». В исторических источниках Ангара впервые упоминается в XIII веке под названием Анкара-Мурэн.

Был воскресный день, набережная заполнена туристами и иркутчанами. Повсюду гремит музыка, звучат песни, в многочисленных кафе с трудом можно отыскать свободное местечко. С высокого берега открывается неповторимый вид на величавую реку, но еще больше эмоций вызвало катание на лодке – пусть, к сожалению, не «навстречу утренней заре», а все-таки «по Ангаре, по Ангаре», единственной реке, исток которой – Байкал, куда мы и держим путь.

На Байкал!

Нам казалось, что от Иркутска до Байкала не очень-то далеко, но мы глубоко ошибались: пробыли в дороге почти три часа (была лишь одна остановка выпить кофе или чай, перекусить вкусной выпечкой с пылу с жару). Поразила непривычная для наших краев картина: уходящие порой за горизонт деревянные изгороди, разделяющие участки с какими-то сельскохозяйственными культурами и естественными пастбищами, где вольготно бродили коровы и лошади.

А когда увидели огромную очередь автобусов и прочих машин к переправе, в памяти всплыли картины из недалекого, в общем-то, прошлого: Кама у Сорочьих Гор, сотни машин с обеих сторон, разъяренные водители, стремящиеся всеми правдами и неправдами вклиниться в очередь… А здесь мы не заметили никаких конфликтных ситуаций.  И очередь продвигалась довольно-таки быстро: все-таки работали три парома и до противоположного берега было не так далеко. Кстати, переправа, соединяющая материк с островом Ольхон, где располагалась наша туристическая база, бесплатная. К слову, турбаз на острове едва ли не сотня.

Ольхон (от бурятского Ойхон арал) – крупнейший на озере остров. Его длина – почти 75, ширина — до 15 километров, а площадь — 730 квадратных километров. Он отделен от материка проливами Малое море и Ольхонские Ворота. К востоку находится глубочайшее место Байкала — 1642 метра. Территория Ольхона вместе с прилегающими островками входит в Прибайкальский национальный парк.

Освоение Байкала русскими началось в сороковых годах семнадцатого века, когда казак Курбат Иванов со своим отрядом впервые вышел к озеру и открыл остров Ольхон. Ольхон – сакральная прародина бурят, их главное святилище. В силу своей изолированности он стал последним оплотом шаманов Северной Азии. Шаманизм и по сей день остается основной религией бурят. Об этом говорят хотя бы многочисленные столбы, обвешанные разноцветными лентами. Почти три десятка лет проходит общеольхонский тайлаган – особое молебствие, в котором принимают участие все шаманы острова, Ольхонского острова и города Улан-Удэ.

Главный населенный пункт – поселок Хужир. В нем проживает основное население – русские и буряты, чуть более 1700 человек. Поселок —  это как государство в государстве, где есть практически есть все, чтобы туристы могли получить максимум услуг: информационно-экскурсионный центр, краеведческий музей, несколько кафе, продовольственные и сувенирные магазины, интернет-кафе. Действует прокат туристического оборудования, велосипедов, квадроциклов и верховых лошадей. Постой предлагают множество частных гостиниц и турбаз. Есть и рынок. Мы спросили. прохожих, где он находится, нам ответили: «Пройдите дальше по этой улице, там на каждом заборе рынок». Действительно, на каждом заборе всевозможные товары – глаза разбегаются. Практически все – китайского или монгольского производства. И цены запредельными не назовешь.

Турбаза, на которой мы расположились, — это несколько одно- и двухэтажных деревянных (из бруса) домиков, столовая, баня, душевая, а остальные удобства, как говорится, во дворе: все-таки не в гостиницу же мы приехали. Во время обеда слышали и китайскую речь, и итальянскую, и корейскую… Иностранцев, как нам сказали, здесь бывает немало. А из российских регионов – еще больше. Мы встретились с туристами из Мурманска, Питера, Москвы, Красноярска, Новосибирска, Тюмени и, естественно, с земляками из Казани.

Мы пешком прошли по всему поселку и словно вернулись в теперь уже далекие советские времена. О них напоминали названия улиц: Ленина, Советская, Первомайская, Совхозная и даже Ворошилова. Это, наверное, и правильно, ведь все это – наша история. А вот к тому, что на улицах почти нет указателей и хотя бы простейшей разметки, сразу не привыкнешь, как и к тому, что редкий водитель утруждает себя включением сигнала поворота.

А какой самый распространенный, вы думаете, вид транспорта на Ольхоне? Наша ульяновская «буханка», но только с усиленными подвесками. Другие машины, особенно импортные, просто не приспособлены к дорогам, сплошь усеянным камнями. А дороги здесь напоминают паутину, и мы восхищались мастерством водителей, которые безошибочно следовали в нужном направлении по этому лабиринту, или, сказать по-другому, испытательному полигону, и благополучно доставляли нас к тому или иному памятному месту.

Памятные места

Их очень и очень много. И с каждым связаны всевозможные легенды и мифы. Позволю себе рассказать хотя бы вкратце о некоторых из них. В первый день, после обеда, экскурсовод повел нас к  берегу Байкала, на мыс бурхан, что в нескольких сотнях метров от турбазы. Мыс Бурхан – это двухвершинная известняково-мраморная скала, поросшая красным лишайником. Несколько лиственниц, сумевших выстоять против свирепых байкальских ветров, придают пейзажу сказочность. В древности здесь совершались культовые жертвоприношения хозяину острова, который, по поверьям, обитал в пещере мыса. В пещере находилась некоторое время и икона Николая Чудотворца. Говорят, что мыс Бурхан приобрел мощную энергетику, способную воздействовать на человека, поэтому не советуют лазать по скале и проходить сквозную пещеру у ее подножия. Да разве это может быть препятствием для нашего туриста!

Мне показалось, что самые интересные, запоминающиеся места находятся в северной части острова. Самый северный мыс Ольхона, мыс Хобой, туристы и местные жители считают одним из мест силы. Оконечность мыса венчает вертикальная скала белой породы, похожа на клык (Хобой – с бурятского клык), другое название – Дева.  С другой стороны она напоминает профиль женской головы в бюстом, как на древних морских галерах. Попутно замечу, мы не могли не остановиться у другого творения неизвестного автора, хотя которого мы все хорошо знаем: его зовут ПРИРОДА. Нас поразила скала, на которой одни увидели профиль Сталина, другие —  Троцкого, третьи – Ленина.

В двадцати километрах к северу от Хужира расположено урочище Песчаное. Постоянные ветра, дующие с моря, переносят песок с берега и образуют высокие песчаные холмы. На них растет астрагал ольхонский – растение, не встречающееся больше нигде в мире. Впечатляют деревья на кромке леса, стоящие, словно на ходулях, на своих корнях, с которых ветрами унесло песок.

В годы политических репрессий в урочище были мужской и женский лагеря для заключенных, которые в тяжелейших условиработали на расположенном тут же рыбоконсервном комбинате. Сколько их погибло – не сосчитать. О прошлом сейчас напоминают установленный несколько лет назад поклонный крест и остатки пирса, куда причаливали рыболовецкие суда с уловом.

Байкал всегда славился главным своим богатством – омулем. Эта ценная промысловая рыба рода сигов семейства лососевых сейчас находится под защитой, ловить ее запрещено. Дело в том, что в недавние пресловутые смутные времена падкие на легкую наживу граждане вылавливали в огромных количествах даже молодь, не давая ей вырасти. А ведь взрослая особь имеет в длину более полуметра и достигает в весе пяти-шести килограммов. И потребуется не один год, чтобы стать такой. И все-таки страна наша удивительная и непредсказуемая – нет таких рубежей, которые бы не взяли большевики. На одной из остановок нам все-таки удалось попробовать эту рыбу. Правда, по размеру она не превосходила нашу обыкновенную селедку, но омуль – есть омуль. Потом один из местных жителей открыл секрет: под видом омуля нам «впаривали» обычную пелядь по цене 350 рублей за штуку. Рыба тоже очень даже вкусная, но чтобы отличить ее от омуля, надо было быть изысканным гурманом. И это нас не особенно волнует, ведь великая русская река не совсем еще оскудела. Еще бы ей столько же внимания и заботы, сколько Байкалу.

***

И вот настало время проститься Байкалом, который покорил нас своей уникальностью ландшафта и окружающими его скалами. Их все-таки увидеть своими глазами. И они вряд ли когда-нибудь забудутся. О том, что байкальское притяжение ослабнет, говорит хотя бы тот факт, что навстречу нам, уезжающим с острова, ехали десятки переполненных туристами автобусов.

И это радует. Многие предпочитают не берег турецкий, а не менее прекрасные, не менее уникальные отечественные берега.

Анатолий САМАРКИН.