Стресс-профессия 21 века: как «выгорают» журналисты

Журналисты — одна из самых психологически незащищенных и сложных профессий. Мы не берем сейчас мифы вроде «да что им делать — только по фуршетам гулять» или «да они только интервью у звезд берут». Настоящая журналистика — это ежедневный маленький бой за каждый комментарий, за каждую новость, тему. Это гонка за эксклюзивами на выживание, «крещением огнем» через многочасовое раскачивание пресс-служб, поиски вменяемых экспертов.

Стресс-факторы

Это правда, что отучившись на журфаке, ты еще не стал журналистом. Пока ты не отработаешь в редакции хотя бы пару месяцев, ты салага, в голове у которого лишь иллюзорные представления о профессии. Однако, отработав год, ты матереешь. Кто-то учится раньше, кто-то позже, но реальность обтесывает всех.

В результате многие уходят из профессии: кто-то по другую сторону баррикад — в медиакоммуникации, кто-то преподавать на журфак, кто-то вообще осваивает новую специальность.

Те же, кто остаются, живут в стрессовой обстановке постоянных дедлайнов. Особенно непросто приходится новостникам. Неважно, лояльно твое издание власти или нет — тебе никто не подаст информацию на блюдечке. Это такой своеобразный «макдональдс», где ты у рабочего стола пропускаешь через себя десятки информационных потоков. Трудно, часто бывают перегрузки. Это стресс-фактор номер раз. Мозг привыкает работать на износ и начинает голодать в моменты отсутствия информации. О да, это, пожалуй, та причина, по которой даже на отдыхе журналист остается журналистом. 

Ты понимаешь, что обязан почти круглосуточно находиться в курсе последних новостей. Звонки, соцсети, официальные заявления, «сливы», инсайды, пресс-релизы — а внутри ты один, который должен быстро сориентироваться и сделать из моря необработанной информации читабельный материал. И ты знаешь, что у тебя огромное количество конкурентов и можно пропустить хорошую тему, если расслабиться.

Те, кто когда-нибудь по-дружески пили кофе с журналистами, знают об их привычке постоянно сидеть в телефоне и проверять одновременно почту, инстаграмм, фейсбук, сообщения, вотсап, отвечать на звонки. Многозадачность — «уровень бог». Вот что такое обычный журналист. Даже когда пьешь, ты уже не пьянеешь. Измененное состояние сознания — это твоя норма. Ты живешь в пяти измерениях — прошлое, настоящее, будущее, вероятно прошлое, возможное будущее и, скорее всего, я даже не все перечислила.

Информационный поток не прекращается ни на секунду и ты можешь понадобиться в любой момент. Редактор знает и ты знаешь, что если понадобится поехать куда-то в десять часов вечера — ты поедешь. Ты подписался. И если пресс-секретарь тупит и не может вытащить комментарий шефа до 12 часов ночи, то ты не спишь до часа, потому что пишешь, и до двух, потому что зла не хватает на этих пресс-секретарей; иногда до трех, потому что залипаешь в соцсетях. Не высыпаешься, ага. Это уже второй номер в списке наших факторов.

С пресс-секретарями при этом нужно «дружить». В определенный момент они могут стать неоценимым источником. А это уже немножко лицемерие. Думаете, это не влияет на журналиста? Еще как влияет! Чтобы защититься от осознания такого, становишься жутким циником или учишься дистанцироваться от профессии.  Считаем за третий
стресс-фактор, да?

Личная жизнь летит к чертям, потому что ты в глазах другого человека — предатель и раб профессии. Да, это для себя (для коллег еще) ты профессионал и вообще работаешь ради чего-то большего, чем деньги. А вторая половина может не понять. Особенно если она, половина, работает в офисе строго с 9-00 до 18-00 и никогда не слышала о существовании ненормированного рабочего дня. Неустроенная семейная жизнь — это уже, вроде, четвертый пункт в списке.

А язвительные коллеги со сложными характерами от недосыпаний и депрессий, у которых тоже все горит, а руководство, редакторы, иногда низкая зарплата, но всегда высокая цена ошибки и тд. «ДМС?  — Нет, не слышал».

Эти стресс-факторы существовали всегда. В последние годы к ним добавился еще несколько.

«Тварь дрожащая или право имею?»

Соцсети стали делать из журналистов микро-богов. Вы слышали такое выражение, что каждый журналист в душе мечтает написать книжку. Если Маслоу утверждал о необходимости самоактуализации для формирования здоровой личности, то Франкл говорил, что еще надо понять, ради чего она нужна, эта самоактуализация. В чем смысл? — такой вопрос он задавал своим пациентам. Маслоу подумал и решил отказаться от этой пирамиды. Ради чего журналист работает, ради чего он заводит блоги и высказывает мнение, я думаю, мало кто думал. Потому что мало что живет меньше, чем твит. Неумолимая лента уносит его далеко-далеко. И новый день — и новые мнения.

У отдельных журналистов сегодня десятки тысяч подписчиков. Они сами себе средства массовой информации и ньюсмейкеры. Иногда это рождает зависимость — от ретвитов, репостов, лайков и шеров. Очень опасная зависимость, потому что каждый день приходится вновь и вновь следить за тем, кто лайкнул и как именно прокомментировал. Правда, это можно монетизировать, но это уже рождает вопрос об этике и не все на монетизацию идут. Случай с Александром Плющевым показал, что обратная сторона такой личной свободы мнений — высокая степень ответственности. Старший брат не спит, как писал Оруэлл.

Другая проблема в соцсетях — дифференциация по политическим позицям. Как только ты высказываешь определенную точку зрения, любые отклонения от нее встречают поток критики. Чем ты популярнее — тем больше критики. Инстинкт самозащиты заставляет тебя думать именно так, а не иначе и при этом обманывать себя, утверждая, что ты действительно так думаешь. Потому что вот это «иначе» превратит твой паблик в такие авгиевы конюшни — долго не расчистишь. Чем острее тема, те полярнее позиции непримиримых лагерей. Сел на один стул — изволь не вставать. Сказал, что Путин — вор, не ищи в работе правительства ничего хорошего. Работаешь в проправительственном агентстве — будь готов к вопросам вроде «Да как ты вообще не давишься едой, купленной на деньги властей?!» и минимизации критических постов. Старший брат, ага?

На самом деле, не все на это ведутся. Многие проходят через такие моменты и начинают смотреть на подобные комментарии свысока  и пишут все, что хотят, другие — прячут свою уязвимость под маской циника, третьи уходят во «френдз онли», четвертые — в хорошо или плохо скрываемую депрессию и в запой. На самом деле, если лента новостей оказывается чуть более, чем полностью состоящей из негативных мнений, психологом быть не нужно, чтобы понять, как это скажется на мироощущении. Именно на такой благодатной почве и разрастается депрессия, друзья.

Если не добьет поток мнений и «медиасрачей» в соцсетях, здравствуйте, новые правила медиаэкономики, где могут увольнять коллективами вслед за неудобным редактором, внезапно реформировать целое информагентство, убирать из эфира за твиты и клеймить «наймитами», «пропагандистами» или «грантоедами». И все с полярных, радикальных позиций. И хочется отдохнуть, но не получается, потому что круг общения состоит из таких же накрученных людей, которые тоже мечтают отдохнуть, но не могут не высказаться на тему «правильно ли говорить про «валить из рашки», а это рождает прямо-таки эпические треды.    

Кризис приносит новую проблему — выживаемость изданий и сокращение рекламных доходов, что влечет за собой сокращения или закрытие СМИ.

Потрясающую повесть о сложных репортерских буднях написал отец «гонзо-журналистики» Хантер Томпсон — «Ромовый дневник». Но, думаю, ему и не снилось то, во что может превратиться англосаксонская модель журналистики в 21 веке с развитием новых медиа. Уверена, что он не думал о том, что журналисты могут стать глубоко несчастными людьми, что депрессия среди них может стать абсолютно нормальным явлением, что самоубийство станет единственным выходом для продюсера крупнейшего российского информагентства…

Я восхищаюсь современными журналистами, правда. Это время потрясающих профессионалов, многих из которых я имею счастье близко знать. Но это тот период, когда журналисту нужно очень постараться, чтобы «не сгореть». Если это случилось, если появляются симптомы депрессии и «выгорания», то самый, пожалуй, лучший вариант — это психотерапия для обретения устойчивости и снятия напряжения вкупе с антидепрессантами. Причем, пожалуй, лучшая терапия для журналистов — экзистенциальная.

Самый худший выход — алкогольная сублимация и разного рода зависимости. Хорошая новость — он не единственный и справиться со стрессами действительно можно!

Хобби, расширение круга интересов, волонтерская работа, семья, путешествия — и это только первые возможные варианты того, как можно расширить «тоннельное мировосприятие» и сместить мировоззренческий фокус. 

Все что нас не убивает — делает сильнее, это правда. Мир развивается циклично, кризисы проходят и единственное что мы можем — принимать настоящее и себя такими, какие мы есть и изменять его, насколько это возможно.

Психолог, журналист

Дарья Яушева