Александр Семенов: «Пока плывут трава и облака…»

Так называется оригинальная  авторская программа, сделанная в жанре музыкальных фото-фильмов, которую Александр Георгиевич Семенов представил сегодня в Доме журналиста РТ.

Эта встреча — первая из серии встреч с интересными, талантливыми людьми республики, которые планирует проводить Союз журналистов РТ.

Александр Семенов — фотохудожник, заслуженный деятель искусств Республики Татарстан, имя его и работы известны далеко за пределами республики и России.  Он участник и лауреат множества престижных фотовыставок — республиканских, российских, международных. О Семенове и его творчестве написано много, но, пожалуй, лучше всего его представляют те, кто находится с ним в одной системе координат. Ниже – о Мастере –словами его друга художника  Рашида Тухватуллина.

Мудрость простого мира.

Фотографические кадры – словно знаки индейского письма «кипу», узелки, завязанные на вервии времени (так и представляешь обычную для не такого уж далекого прошлого картину: бельевая веревка с развешанными для сушки на прищепках фотопленками). В фотографии, как ни в каком другом виде искусства, соприкасаются сиюминутность и история.

Пожалуй, это утверждение справедливо независимо от того, насколько конкретный снимок может считаться документом, ведь даже в самой формалистической фотографии находят отражение пристрастия, вкусы, представления о прекрасном, свойственные эпохе. Одно можно сказать: бывает искусство, похожее на приправы, пряности, специи или сладости, а бывает – подобное хлебу насущному. Второе – это об Александре Семенове. Так получилось, что познакомиться с самим мастером мне довелось значительно позже, чем я впервые увидел его работы на фотовыставках. Покопавшись в памяти, обнаружил, что состоялась эта первая встреча с творчеством Александра Семенова еще где-то в семидесятых, так что вправе считать себя давним поклонником его творчества, и на правах зрителя со стажем могу утверждать, что он всегда остается верен себе, своему ощущению жизни, своим эстетическим принципам.

Есть фотографии, от которых при внешнем блеске устаешь. Фотографии Семенова не надоедает рассматривать. Если попытаться сторонним взглядом обозначить круг любимых тем фотохудожника, то невольно напрашивается: человек, природа. Но сказать так — все равно, что ничего не сказать, поскольку такая формулировка объемлет все! Взгляд художника столь же глобален, сколь и избирателен. Разумеется, у автора есть свои предпочтения. Излюбленные места, служащие натурой, люди, которых он выбирает для портретов.

Стоит отметить, что город Зеленодольск, где живет и творит мастер – место не совсем обычное. И по концентрации творческих людей, и потому, что Волга и лес – рядом. Поэтому березки, лесное озерцо, тропка в чаще – это не идиллические впечатления урбанизированного человека, а часть стихии, среды обитания, где сам живешь. Полевые и лесные цветы, ягоды и листья, кора деревьев. Эти отдельные листья — зеленые летние, красные и золотые осенние, — и лоскутья бересты, в которые так пристально вглядывается фотограф, с их прожилками, неровностями и пятнами – сами как нерукотворные манускрипты, пергаменты с неразгаданными письменами, начертанными природой, ее берестяные грамоты. И, конечно, Волга, великая магистраль, путь географический и исторический, с ее островами, песком и камнями берегов, прибрежным кустарником. Среди излюбленных объектов съемки, рефреном проходящих через творчество фотохудожника – лодка. Так и хочется сказать — челн. Лодка плывущая, лодка на берегу, в воде, старая, деревянная, полузатопленная – на нее автор смотрит не с точки зрения инженера-судостроителя (хотя – почему бы и нет — может быть, капля этого тоже присутствует?), но как на метафору человеческого существования.

Дерево – тоже в разных обличьях. Причудливо переплетающиеся кряжи деревьев – живых и обточенных водой на песчаном берегу реки. Дерево живое, растущее — радостный символ всепобеждающей, возвращающейся и преображающейся жизни. Кряж дерева, обкатанного волнами Волги на песчаном пляже. Разлапистое, почти антропоморфное ощетинившееся обломками сучьев сухое дерево — словно воспоминание о канувших в реку времени языческих идолищах древних эпох или давным-давно служивших капищами в здешних местах сакральных рощах. Обветренные стены и латаные крыши деревенских изб, доски стен, замшелые бревна срубов. Деревянная часовенка у родника. Деревянная же лодка. Выброшенная рекой и заканчивающая свой цикл в костре на берегу обугленная головешка неизвестного происхождения, с торчащим из нее, словно стойкий игрушечный солдатик, ржавым гвоздем…

А вот, если вглядеться — другой гвоздь, вбитый в стену, — ведь и он может неожиданно навести на размышления о месте человека в мироздании!

Не сказать, чтобы художника привлекали приметы железно-электронного века, даже след от реактивного самолета в небе кажется просто причудливым облаком, сливающимся со своими собратьями. Фотограф избегает парадности, его интересует повседневное, негромкое. И — вечное, неизбывное. Поэтому в работах и ощущается особая медитативность, задушевная доверительность. Он и сам наблюдатель, созерцатель-философ, и поэтому его работы – это своего рода эстафетная палочка, передаваемая зрителю.

Выразительны портреты друзей и просто современников, коллег по фотографическому цеху, жителей деревни Курочкино, всех тех, с которыми на своем жизненном пути соприкасается художник. Вместе с ним мы вглядываемся в светлые глаза деревенских ребятишек, рассматриваем натруженные узловатые руки крестьян, такие же, наверно, как сто лет назад – это ведь тоже история.

В городском пейзаже и сценах деревенской жизни художник выхватывает из мирской толкотни главное, созвучное с его мироощущением. Где бы это ни было – Зеленодольск, Свияжск, Курочкино, Санкт-Петербург, или же перед нашими глазами итальянские уличные зарисовки. Его система ориентиров существует отдельно от громогласных идеологических деклараций хищного века. Он выстраивает свое «фотоцарство гармонии», где человек живет в согласии с природой и самим собой, где за кадром оставлены погоня за длинным рублем и суетные соблазны. Это мудрствование без лукавства, честность художника, но порой и безжалостная констатация драмы человеческого существования, вмещенная в рамку кадра. Поиски истинных ценностей извечны для русского интеллигента. Отсюда и обращение к истокам, и интерес к духовному наследию православия – идет ли речь о скромном сельском церковном празднике, или о картинах бытия монастырских подвижников.

Язык кажется простым, понятным и близким зрителю – но за этим стоит большой труд, опыт – это как долгая ручная шлифовка оптических линз или драгоценных камней. Семенов очень ответственно относится к композиции, но если интуиция, авторское чувство соразмерности при поиске нужного ракурса подсказывает, смело и осознанно может нарушить каноны и догмы.

Очень многие из фотографов могут считать себя учениками Александра Георгиевича – кто-то с первых юношеских шагов набирался от него фотографического ума-разума, кто-то в той или иной степени испытал его опосредованное влияние. За плечами – множество выставок и публикаций, заслуженное признание не только на малой родине, но и в столицах — еще со времен Советского Союза. Но, кажется, он никогда не перестает учиться и сам, осваивая для себя новые технические средства, перелистывая, открывая новые страницы в своем творчестве. От черно-белых выверенных «шахмат» Семенов обращается к цвету, цифровым технологиям, но это не сказывается на сути, качестве.

Может быть, есть известный парадокс в том, что любовь к истокам не исключает использования плодов прогресса цивилизации, одним из каковых является фотоаппарат. Можно изобретать, гнаться за техническими новинками. Но это не должно становиться самоцелью. В конце концов, можно делать открытия в рамках существующих координат. А учитывая нынешнюю размытость границ понятий о художественном творчестве, иногда и доля здравого консерватизма выглядит как свежее веяние. Ценность произведения в немалой степени определяется соответствием выразительных средств миросозерцанию автора. Для художника важно самовыражение, но не любой ценой – не менее важно найти общий язык в диалоге со зрителем. Александру Семенову удается и то, и другое.