Гузель Яхина: «Лишь одно издательство ответило мне сразу. Отказом»

Книга Гузель Яхиной стала одним из самых ярких литературных открытий года. Её дебютный роман «Зулейха открывает глаза» вошел в шорт-листы сразу нескольких престижных премий России, получил восторженные отзывы мэтров отечественной литературы. Как такое стало возможно? На этот вопрос журнал «Татарстан» попытался найти ответ у самой писательницы.

– Гузель, многие профессиональные писатели добиваются признания десятилетиями, а у вас, кажется, всё так легко получилось. Божья искра?

– Я с детства писала всё, что только можно: стихи, сказки, пьесы. Для себя, «в стол». Но когда доходишь до определённого возраста, понимаешь, что нужно либо идти дальше, либо оставить всё это насовсем. Решила, что одну книгу, но издать все же надо – не важно как, хотя бы даже самой. Вот так и родилось решение написать роман.

– Что значит для вас это быстрое признание?

– В первую очередь это новые читатели. Любая премия, особенно такие признанные, как «Большая книга», «Русский Букер» или «Ясная Поляна», привлекает внимание к книге. В том числе и со стороны молодой аудитории, что для меня особенно ценно, ведь если для людей старшего поколения тема раскулачивания близкая, то для молодых она – далекая, абстрактная. В современном мире всё предельно прозрачно, а отношения с читателем очень демократичные: отзыв можно получить сразу же, как только человек дочитал последнюю страницу. И это здорово!

– Оценка литературных авторитетов, конечно, дорогого стоит. Но это ещё не гарантия успеха. Массовому читателю ваша книга интересна?

– В первых главах книги описывается быт татарской деревни – это далёкий для русского читателя, экзотический мир. А для тех, кто живёт в Татарстане, – наоборот, мир родной и очень близкий. В каких‑то небольших, но ярких деталях люди узнают быт своих предков. Вот, например, черепа, висящие над воротами, многим покажутся подробностями, вычитанными из исторических книг. На самом деле козьи, коровьи, бараньи черепа висели у дома моих бабушки и дедушки вплоть до 80‑х годов прошлого века. И были такие читатели, которые, прочитав про эти черепа, вдруг вспоминали, что всё это было в деревнях, где они выросли.

– Но один из читателей написал в интернете: «Я такой кошмарной деревни не представлял себе никогда. Это многократно страшнее того, что мы знаем от Тургенева или Гоголя…»

– У меня не было цели создать отрицательный образ татарской деревни. Это необъективное её описание, а мир самой Зулейхи. Она в нём живёт, она окружена людьми, которых не любит, а они не понимают и не любят её. Для меня было важно начать роман с низкой точки, чтобы затем показать преображение героини, её развитие, внутренний путь.

– Деревня Юлбаш, в которой происходят события первой главы, реальная?

– Она придуманная. Я расположила её к востоку от Казани, где‑то в Сабинском районе. Юлбаш происходит от татарских слов «юл баши», то есть «начало дороги». Она и есть символичное начало дороги – история Зулейхи начинается в тот момент, когда её увозят из родной деревни.

– А сама Зулейха – персонаж биографический?

– Не совсем. Я взяла тему из истории нашей семьи. Моей бабушке было всего 7 лет, когда её родителей раскулачили. Она проехала в санном караване с другими ссыльными до Казани, затем в вагоне-теплушке до Красноярска, а далее на барже до места ссылки – таёжного трудового поселка ПитГородок, где прожила 16 лет. Я опиралась на географический путь, который проделала бабушка и тот же самый временной период с 1930-го по 1946 год. Зулейха – вымышленный и тщательно продуманный литературный персонаж. Но жизнь бабушки, конечно же, послужила толчком к изучению темы раскулачивания и кулацкой ссылки.

– Книга изобилует подробностями татарского быта. Вы изучали этнографический материал?

– Не могу сказать, что специально что‑то изучала. Просто я выросла в семье, где соблюдались татарские традиции. Дом бабушки и дедушки находился в черте Казани, при этом жизнь в нём текла совершенно деревенская. Там я проводила много времени. И все национальные детали, фольклорные элементы взяла при написании романа из воспоминаний. Все эти детали известны нам, живущим в Татарстане и выросшим в двух культурах – русской и татарской.

– Как вам удалось попасть к такому легендарному редактору, как Елена Шубина?

– Это большая удача. Шубина – редактор действительно легендарный, и я даже в самых своих смелых мечтах не могла предположить, что буду у неё публиковаться. Но это не моя заслуга. Поначалу я старалась пристроить «Зулейху…» самостоятельно, пыталась работать с издательствами напрямую. Составила список тех издательств, кто может заинтересоваться книгой, писала им в соответствии с требованиями, указанными на сайтах, – отправляла рукописи, куски текстов… Лишь одно петербургское издательство ответило сразу. Отказом. За это им большое спасибо – во всяком случае, они среагировали быстро и однозначно. Отклика от других я так и не получила. Думаю, они сегодня просто завалены «самотёком», поэтому моя рукопись затерялась. Я поняла, что этот путь бесперспективен. Стала искать в литературной среде знакомых и случайно вышла на Елену Костюкович. У неё есть своё литературное агентство, она взяла меня к себе. Мне, как начинающему автору, это очень помогло – дело сразу пошло быстро.

– Прекрасные рецензии на вашу книгу написали Людмила Улицкая и Борис Акунин. Рекомендации таких маститых писателей – уже от‑ личная реклама произведению. Расскажите, как так получилось?

– Людмиле Улицкой роман отправили из литературного агентства – я об этом даже не знала. Когда мне сказали, что текст прочитала сама Улицкая и он ей понравился, была очень взволнована. Все её книги стоят у меня на полке, я на них выросла, и получить такой отзыв от Улицкой для меня – высшая похвала из всех возможных. Борис Акунин, как я узнала из Фейсбука, прочёл книгу по совету жены и решил написать пост. Конечно, похвала мэтра меня вдохновила.

– Критики и читатели спорят: кто‑то считает, что ваша книга о любви, кто‑то видит в ней прежде всего исторический контекст. А вы, как автор, что скажете?

– В первую очередь это история преображения Зулейхи – путь от забитой крестьянки до свободной женщины. Это главная тема романа, которая отражена даже в названии. На днях меня спросили: «Не является ли такая эмансипация героини своеобразным плюсом, в какой‑то мере оправданием сталинского режима?» Чушь, конечно…

– Тираж вашей книги в масштабах страны ничтожно мал. Тем не менее о ней говорят, её знают. Помог ваш опыт работы в PR?

– Я не включалась в продвижение своего романа – давно ушла из этой деятельности. Первый тираж «Зулейхи…» составил три тысячи экземпляров. Летом допечатали второй, а скоро в магазины поступит и третий – такой же небольшой. Также полный текст романа можно найти в интернете – есть в свободном доступе, благодаря «Большой книге» и «Ясной Поляне». Обе премии публикуют работы финалистов, вошедшие в короткий список, на партнёрских сайтах – для проведения читательского голосования. Так что большая часть аудитории читала книгу в электронном, а не в бумажном формате. Это особенно удобно для молодых читателей.

– Вы так спокойно размышляете о свободном доступе, когда многие, даже неизвестные писатели очень трепетно от‑ носятся к публикации своих книг в открытых источниках, радея за гонорары и авторское право.

– Я – противник пиратских сайтов, поддерживаю только легальный контент в интернете. Это принципиальная позиция, потому что пиратство убивает книжный рынок. Что касается премий, то, соглашаясь на участие в том или ином конкурсе, автор изначально понимает, что его книга в случае вхождения в короткий список будет размещена в открытом доступе. Так что я здесь не вижу никаких противоречий. Я счастлива, что люди читают наши книги и голосуют, – это даёт объективную оценку творчеству. Потому что жюри подходит к текстам со своими профессиональными критериями, а читатель – со своими.

– В последние годы в России был какой‑то провал в национальной литературе – для большой русскоязычной аудитории её практически не стало. Как мне кажется, все очень соскучились по ней. Может быть, это тоже стало одной из причин успеха вашей книги?

– Я бы не сказала, что у нас был провал. До «Зулейхи…» вышли такие яркие произведения с национальным колоритом, как, например, «Золото бунта» и «Сердце Пармы» Алексея Иванова. Есть прекрасные работы Александра Григоренко на ненецкую тему – «Мэбэт», «Ильгет». Я их очень рекомендую, это мощные, глубокие тексты.

– Знаю, что в своём романе вы «зашили» секреты. Так, например, ленинградский рабочий Денисов отсылает нас к «Поднятой целине». Есть ли ещё моменты, в которых внимательный читатель сможет угадать интересные нюансы?

– Есть эпизод с лошадью, которая кормит жеребёнка. Он отсылает читателя к запрещённому фильму Сергея Эйзенштейна «Бежин луг». Сама картина была уничтожена, но сохранились остатки плёнки и фотографии. Также я хотела вставить отсылки к ленте Довженко «Земля», к другим советским фильмам о коллективизации. Но не сделала этого – мне показалось, что чрезмерное насыщение истории такими аллюзиями придаст ей искусственности.

– Поэт в России всё еще больше, чем поэт? Или роль литературы в обществе уже не столь велика?

– Этот вопрос надо задавать маститым авторам. Я же просто рассказала историю и очень рада, что она пришлась кому‑то по душе. Очень боюсь морализаторства. Не люблю назидательности в чужих текстах и стараюсь избегать в своих.

– А как же все эти разговоры о том, что «читателя надо воспитывать»?

– Это совсем не про меня. Я считаю, что всё наоборот: это читатель воспитывает автора. Если ему книга нравится – он голосует за неё тем, что читает. Не нравится – не читает. И автор в итоге это прекрасно понимает. Поэтому я с большим уважением отношусь к читателю, стараюсь, чтобы ему было интересно, чтобы текст не отпускал с первой страницы. Что касается авторской позиции, то её всегда можно выразить в узоре сюжета, передать с помощью системы персонажей или образов, не прибегая к прямым высказываниям.

– Если говорить о потенциальной экранизации книги, кому бы вы доверили своё детище?

– Мысли об экранизации были у меня с самого начала. Более того, изначально текст был написан именно как сценарий – учебная работа в Московской школе кино, которую я окончила. Написание сценария помогло мне нащупать границы истории. До этого история «размазывалась», я никак не могла понять, где она должна начинаться, а где заканчиваться. Мне бы очень хотелось, чтобы роман был экранизирован. У этой истории есть сериальный потенциал на 4–8 серий, мне кажется. Конечно, я думала, кому это может быть интересно, но можно я сейчас не буду называть имена.

Беседовала Ольга Туманская

Визитная карточка

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани. Окончила факультет иностранных языков Казанского Государственного педагогического института. Работала в сфере PR и рекламы. В настоящее время живёт в Москве. В этом году завершила обучение в Московской школе кино, получив диплом сценариста. Её дебютный роман о раскулачивании и ссылке татарской крестьянки «Зулейха открывает глаза» был отмечен такими крупными литературными премиями, как «Русский Букер», «Ясная поляна», «Большая книга».