Основополагающие пункты «Закона о СМИ» останутся без изменений

3 мая журналисты планеты отмечают Всемирный день свободы печати, учрежденный Генеральной Ассамблеей ООН в 1993 году. А 5 мая российские журналисты со стажем с ностальгией вспоминают свой профессиональный праздник — День советской печати, ознаменовавший выход первого номера газеты «Правда», который широко отмечался в СССР вплоть до 1991 года.

Однако сегодня в отличие от советских времен с весьма ограниченным числом печатных СМИ и телерадиоканалов медийная площадка, — а значит, и информационные возможности читателя, — значительно расширилась. Так, по данным Роскомнадзора, в конце 2014 года в России были официально зарегистрированы 25 781 газета, 31 714 журналов и 4473 других периодических печатных издания. Также информацию гражданам в эфире несет примерно 330 телеканалов (16 общероссийских, около 117 спутниковых и кабельных, 7 вещающих за пределы России, около 180 региональных и около 30 в малых городах и селах). Плюс радио (на начало 2015 года было зарегистрировано 3182 лицензии на осуществление радиовещания). Активно растет и количество читателей сетевых СМИ, новостных агрегаторов и социальных сетей. Так, сейчас официально зарегистрировано как СМИ около 9,5 тысячи электронных ресурсов (электронные периодические издания, сетевые издания, блоги), а число пользователей Интернета в России по итогам первого квартала 2015 года достигло 82 миллионов человек (это 66 процентов населения страны в возрасте старше 12 лет)… Естественно, такое огромное число массмедиа требует четкого правового регулирования их деятельности, чем, в частности, занимается Комитет Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи. Об этом — беседа с председателем комитета Леонидом Левиным  

— Леонид Леонидович, многие сегодня говорят, что против нашей страны развязана «гибридная» война, которая ведется по разным направлениям — политическому, экономическому, информацион¬ному, правовому. Однако наибо¬лее разрушительными стали по¬следствия на информационном фронте. Согласны ли вы с таким мнением?

— Отрицать ведение информаци¬онной войны против России уже не¬возможно. Клеветнические высказы¬вания на уровне официальных лиц, открытая поддержка со стороны не¬которых наших западных партнеров того, что никогда не было бы допуще¬но в своем собственном государстве, к сожалению, стали повседневными проявлениями таких «военных» дей¬ствий. Разрушительные последствия этих информационных атак про¬явились в том, что среди наших со¬граждан появились лица, которые не идентифицируют себя с Россией, от¬крыто декларируют намерение раз¬рушить наш конституционный поря¬док, предрекая страдания и лишения нам и нашим зарубежным соотече¬ственникам. Такие «доброжелатели», к сожалению, проросли не только в кругу рядовых потребителей низко¬качественной медиапродукции, но и среди интеллигенции и журналистов, что усугубляет ситуацию.

— Глава Следственного комите¬та России Александр Бастрыкин призвал поставить действенный заслон этой информационной во¬йне, предложив «предусмотреть внесудебный порядок включения информации в федеральный спи¬сок экстремистских материалов, а также блокировку доменных имен сайтов, которые распространяют экстремистскую и радикал-нацио¬налистическую информацию». На¬сколько озвученное предложение соответствует свободе слова и СМИ, включая Интернет?

— Существующая сейчас система признания содержательного напол¬нения материалов Интернета или офлайновых публикаций запрещен¬ными — работоспособна и соответ¬ствует международному уровню.

Президент России, как гарант Кон¬ституции, неоднократно говорил о необходимости избегать мер, кото¬рые могут разрушить Интернет как зону свободного обмена информа¬цией. Именно поэтому необходи¬мость расширения внесудебного порядка блокировки, а тем более признания информационных мате¬риалов экстремистскими, считаю спорной. По моему мнению, более действенной на этом направлении будет эффективная работа правоох¬ранительных органов по реализации уже принятого законодательства.

— На этом фоне невольно воз¬никает вопрос о качестве и эф¬фективности действующего зако¬на о СМИ. Как вы оцениваете его?

— Действующий закон о СМИ, на мой взгляд, достаточно эффективен. Можно заметить, что законодатели стараются не трогать его базовые положения, а идут по пути создания новых определений и поправок в другие законы. Обычно это делается с целью регулирования технологи¬ческих изменений, приближающих другие коммуникационные каналы к СМИ по уровню воздействия.

— В развитие разговора — во¬прос о законопроекте, который обязывает сайты и интернет-про-граммы с суточной аудиторией более одного миллиона пользо¬вателей проверять достоверность распространяемой общественно значимой информации и удалять ее по предписанию Роскомнадзора. Ваш Комитет одобрил его, притом что эта инициатива вы¬звала в обществе бурную поле¬мику.

— Комитет рекомендовал данный законопроект к принятию в первом чтении потому, что необходимость регулирования каналов воздей¬ствия на миллионные аудитории очевидна. Концептуально эта за¬дача в представленном варианте законопроекта решается. В то же время со стороны отрасли имеет¬ся ряд достаточно серьезных пре¬тензий, которые мы рассчитываем урегулировать ко второму чтению. На настоящий момент у меня нет однозначного ответа, каким будет окончательный вариант закона. Мо¬гу лишь заверить, что все поступив¬шие предложения рабочая группа на базе нашего экспертного совета тщательно проанализирует.

Ряд замечаний на законопроект, связанных, например, с определени¬ем новостного агрегатора, при всей серьезности носят чисто юридико-технический характер и обусловле¬ны стилистикой данного докумен¬та. Другие — такие как несогласие принимать на себя ответственность за информацию, фактически пред¬ставляющую собой перепечатку из зарегистрированных СМИ, вы-глядят вполне содержательными и правомерными. Следует, однако, дождаться финального обсуждения, прежде чем судить о том, что из се¬бя будет представлять закон. В лю¬бом случае уже в ближайшее время безответственное распространение информации на многомиллионные аудитории будет прекращено. Но¬востные агрегаторы войдут в рос¬сийское правовое поле и будут ра¬ботать в его рамках.

Законопроект вводит новое юридическое понятие — «новост¬ной агрегатор». Как-то непонятно звучит…

— В настоящее время в тексте за¬конопроекта «новостной агрегатор» определяется как «программа для электронных вычислительных ма¬шин… сайт и (или) страница сайта в сети Интернет, которые использу¬ются для обработки и распростра¬нения новостной информации на государственном языке Российской Федерации, государственных языках республик или иных языках народов Российской Федерации и на кото¬рых может размещаться реклама, направленная на привлечение вни¬мания потребителей, находящихся на территории Российской Федера¬ции, и доступ к которым в течение суток составляет более одного мил¬лиона пользователей сети Интер¬нет». Речь идет о безличных, неоду¬шевленных виртуальных явлениях, которые используются для переда¬чи информации без какого-либо ее изменения. Так что при всей нашей склонности очеловечивать роботов, слово «агрегатор» в контексте зако¬нопроекта вполне благозвучно. Да и вряд ли юридическое определение, используемое в законодательстве наряду со многими другими уже существующими достаточно слож¬ными терминами, имеет больше шансов серьезно осложнить повсед¬невную речь и быт граждан.

— Еще одно нашумевшее реше¬ние комитета — отклонить зако¬нодательную инициативу Парла¬мента Чеченской Республики, ко¬торая запрещала СМИ сообщать о национальной или религиозной принадлежности лиц или группы лиц, причастных к терроризму и прочим преступлениям.

— В целом позиция комитета со¬впала с позициями органов, непо¬средственно отвечающих за проти¬водействие экстремизму и терро¬ризму: возможна коллизия между предлагавшейся инициативой и уже действующими положениями зако¬нодательства, которые запрещают возбуждение религиозной и этни¬ческой вражды. По мнению ведом¬ственных экспертов, возложение на СМИ ответственности за борьбу с террором неправомерно. Кроме то¬го, мы обратили внимание на то, что ввод в действие данной инициативы может привести к перетеканию мо¬лодежной аудитории к непроверен¬ным и провокационным источникам информации. А также заметили, что при наличии в обществе определен¬ных негативных стереотипов наме¬ренные умолчания будут работать на их усиление, а не на разрушение.

Думаю, не найдется ни одного депутата, который бы отрицал опас¬ность ассоциирования мировых ре¬лигий или отдельных народов с тер¬роризмом. Но для противодействия этому нужен более тонкий инстру¬мент, чем прямой запрет. Сами СМИ, возможно при помощи Роскомнадзора, вполне способны выработать критерии описания терроризма, которому экстремисты и другие преступники пытаются придать ре¬лигиозную или этническую окраску.

— Сообщение «Российской га¬зеты» о том, что информация в печатной прессе вызывает у на-селения больше доверия, чем на ТВ и радио, прозвучало, можно сказать, сенсацией. О чем это, на ваш взгляд, свидетельствует?

— Надо все-таки заметить, что этот опрос показал: население боль¬ше всего доверяет информации из Интернета. Печатные же СМИ идут на втором месте. Научную оценку результатов этого опроса, не зная выборки, критериев составления опросника и методики проведения, сделать сложно. В то же время по¬рядок итогового ранжирования ис¬точников информации указывает на то, что граждане доверяют больше тем, чей источник им ближе и по¬нятнее. Информация из Интернета воспринимается как непосредствен¬ное обращение прямо к ним из их планшета или компьютера, которое они полностью могут контролиро¬вать. Газета или журнал тоже впол¬не определенная вещь, которую чи¬татель, хотя и не может, один раз получив, менять по своему жела-нию, но все же полностью держит в своих руках и в любой момент может отложить или взять обратно.

А вот достаточно сложная дра¬матургия телевизионных или радио¬передач, требующая уделять специ¬альное внимание, воспринимается как нечто происходящее помимо во¬ли человека, а значит, потенциально ненужное и чужое. Именно поэтому телевидение и радио при наличии у них огромных аудиторий и несоиз¬меримо большего влияния на людей, чем у остальных каналов донесения информации, при обращении дать им оценку всегда будут жертвой этого отношения своих потребителей, как чужому, хотя и интересному явлению.

Исключение составляют только периоды особого национального во¬одушевления, подъема, когда каж¬дый отдельный зритель хочет чув¬ствовать себя частью целого и до¬бровольно отказывается от желания самостоятельно подбирать поступа¬ющую информацию. Такие периоды чисто в силу человеческой природы не могут быть продолжительны, и поэтому периодические всплески до-верия к Интернету и печатным СМИ всегда были и будут в дальнейшем.

— Предстоящие парламент¬ские выборы становятся главной точкой напряжения как для СМИ, так и для всех властных и полити¬ческих структур, участвующих в избирательном процессе. В этой связи не могли бы вы расставить точки над и, разъяснив изменения и поправки в законодательстве, затрагивающем работу журнали¬стов во время выборов и предвы¬борной кампании.

– Наш комитет не был ни исполнителем, ни инициатором принятых поправок. Новый закон, который определяет присутствие только аккредитованных журналистов на избирательных участках, на мой взгляд, не имеет никакой связи со СМИ или свободой слова, а обусловлен исключительно соображениями безопасности и профилактикой проявлений терроризма. Необходимость предварительной аккредитации журналистов объясняется только тем, что при массовости журналистской профессии и экономической целесообразности создания журналистских удостоверений со сложными степенями защиты террористы или иные злоумышленники могут легко обзавестись журналистским прикрытием.

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО О СМИ: ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

Далеко не во всех зарубежных странах есть специальные за¬коны, регулирующие деятельность печати и других СМИ. Ряд нацио¬нальных правовых систем (на¬пример, в США, Канаде, Велико-британии, Голландии, Испании, Австралии)не признает особого массово-информационного права в собственном смысле этого слова. В них СМИ регулируются нормами гражданского и иного законодатель¬ства, а статьи, касающиеся журна¬листской деятельности, разбросаны по различным кодексам и законам (как во Франции). Не случайно, что те страны, конституции которых уделяют особое внимание свободе массовой информации, имеют спе¬циальные законы о печати. В землях ФРГ (субъектах федерации) суще¬ствуют собственные (хоть и весьма схожие) законы о прессе. В Австрии и Швеции есть национальные зако¬ны о прессе, причем в Швеции такой закон является конституционным.

Следует отметить, что даже в странах, не имеющих базовых нацио¬нальных законов о печатных СМИ и правах журналистов, есть законы о телерадиовещании, регулирующие вопросы функционирования обще¬ственного и частного телевидения и радио, выдачи лицензий и тому подобное. В некоторых западных го¬сударствах приняты законы, серьез¬но ограничивающие сбор и распро¬странение информации (например, в Великобритании — закон о государ¬ственной тайне 1989 года).

В странах с системой англосак¬сонского права большое значение имеет то, как суды интерпретируют законы, по сути, своими прецеден¬тами творя право. Прецедент либо может быть пересмотрен вышесто¬ящим судом, либо может потерять значение в случае изменения зако-нодательства. Например, в XIX веке в США был принят закон, направ¬ленный на защиту общества от непристойностей (так, почта не долж¬на была принимать к рассылке «не¬пристойные материалы»), но какие материалы считать непристойными, закон не указал.

Конституционное право зару¬бежных стран наряду с правом человека на информацию и вы-текающими отсюда другими его правами и свободами регулирует статус СМИ. Он призван, с одной стороны, обеспечить реализацию упомянутых прав и свобод, а с дру¬гой — гарантировать общество от злоупотребления столь мощным орудием воздействия на сознание, каким являются СМИ.

В Австрии соответствующие общественные отношения регули¬руются федеральным законом об обеспечении независимости радио и телевидения 1974 года, федераль¬ным законом о задачах и органи¬зации АРТ (Австрийского радио и телевидения) 1974 года, в США — за¬коном о свободе информации 1966 года, в Великобритании — актом о коммерческом телевидении 1963 года и др.

Правовое регулирование дея¬тельности СМИ обеспечивают два основных международных закона: Всеобщая декларация прав че¬ловека и Европейская конвенция по правам человека, в осно¬ве которых лежат различные кон¬цепции свободы печати. В основе ВДПЧ — американская концепция (1-я поправка к Конституции США провозглашает свободу печати), где ст. 19 ВДПЧ говорит о свобо¬де убеждений и выражении их, о сборе и распространении инфор¬мации и идей любыми средствами независимо от государственных границ. Согласно ЕКПЧ (европей¬ская концепция), свобода слова несколько ограниченна: первая половина повторяет ст. 19 ВДПЧ, вторая часть гласит, что человек имеет право на защиту от СМИ.

Павел Анохин

Источник: Российская Федерация Сегодня